| Статистика |
|---|
Онлайн всего: 1 Гостей: 1 Пользователей: 0 |
|
Каталог статей
Диалог или полифония?
ДИАЛОГ ИЛИ ПОЛИФОНИЯ?
Казанцева Н. С.
Уральский Государственный Технический университет – УПИ,
Екатеринбург, Россия
Как известно, понятие «интертекст» было впервые введено французским исследователем Юлией Кристевой в работе «Бахтин, слово, диалог и роман» в 1967 г. Анализируя концепцию «чужого» М.М.Бахтина, она отметила: «…чтобы изучить структурирование романа как трансформацию, мы будем рассматривать его как ДИАЛОГ нескольких текстов, как ТЕКСТОВЫЙ ДИАЛОГ, или, лучше, как ИНТЕРТЕКСТУАЛЬНОСТЬ». [5]
И.Шайтанов в работе «Триада современной компаративистики: глобализация - интертекст - диалог культур», приводя это высказывание Ю. Кристевой, обращает внимание на то, что понятие интертекстуальности с тех пор претерпело некоторые изменения и сводится в определенном смысле к «изучению источников».
Американский критик William Irwin в своем материале, названном ''Against Intertextuality'' (Против интертекстуальности) и опубликованном в журнале Philosophy and Literature в 2004 г., отмечает: «Термин этот приобрел почти столько же значений, сколько было использующих его людей, - от последователей первоначальной точки зрения Кристевой до желающих стильно порассуждать про аллюзии и пародии». [1]
Современный словарь дает следующее определение: «Интертекст - основной вид и способ построения художественного текста в искусстве модернизма и постмодернизма, состоящий в том, что текст строится из цитат и реминисценций к другим текстам…В поэтике интертекста цитата перестает играть роль простой дополнительной информации, отсылки к другому тексту, цитата становится залогом самовозрастания смысла текста». (курсив наш)
В дальнейших рассуждениях мы будем понимать «интертекст» в упомянутой интерпретации Ю. Кристевой, заметив, что выделенный курсивом фрагмент словарного определения прекрасно соотносится с мыслью Ю.Лотмана о том, что основная функция текста суть порождение новых смыслов.
Наиболее ярким примером «самовозрастания смысла» в современной российской прозе нам представляется цикл романов «Плохих людей нет» («Евразийская симфония»), написанный под псевдонимом Хольм Ван Зайчик И.Алимовым и В. Рыбаковым.
Цикл относится к произведениям альтернативной истории. Периодом бифуркации оказались события первых десятилетий монгольского ига. В реальности Ван Зайчика князь Александр Невский и ордынский хан Сартак подписали договор «о братстве и сотрудничестве», что привело к созданию государства Ордо-Русь, Ордусь, к которой через некоторое время добровольно присоединился мучимый междоусобицами Китай. Конфуцианство, православие, даосизм, традиции императорской власти, «восток – дело тонкое» и русское «раззудись, плечо», - все это слилось в невообразимую фантасмагорию. Фантасмагорию, в которую к тому же просачиваются фрагменты нашей «реальной» реальности.
Естественно, это потребовало создания совершенно особого литературного языка. Он был создан; возникла интересная ситуация, когда нарратив и язык поддерживают и развивают друг друга.
Главными героями цикла являются:
срединный помощник Возвышенного Управления этического надзора Александрийского улуса минфа (ученая степень, примерно соответствует доктору права) Богдан Рухович Оуянцев-Сю, православный русский.
Ланчжун (дословно с китайского переводится «молодец посередине») Палаты наказаний Управления внешней охраны Багатур «Тайфэн» Лобо, исповедующий буддизм и цитирующий Конфуция. Человекоохранитель по должности и по убеждениям.
Ургенчский бек Ширмамед Кормибарсов, глава тейпа, «потомственный воин-интернационалист», тесть Богдана, мусульманин.
Второй роман цикла называется «Дело незалежных дервишей». Действие происходит в городах Александрия-Невская, расположенном в устье реки Нева-хэ, и Асланiве, где возникли «сепаратистские» настроения. Предоставим слово Хольму ван Зайчику: « В свое время… стареющий Пу Си-цзин и его друзья, восхищенные молодым дарованием, вывезли Тарсуна Шефчи-заде из заштатного на ту пору Асланiва… и начали публиковать. … он в конце концов дописался до знаменитой поэмы “Завещание”, которая заканчивалась так: “Темницы рухнут! И Асланiв попрет промежду океанiв!”». Так что “ласкаво рахматуемо” и ”здоровеньки ассалям” в незалежный Асланiв. История начинается.
Главные герои романа оказываются втянуты в череду калейдоскопически меняющихся событий; они вынуждены – как, впрочем, и в остальных романах цикла, – нести «службу дни и ночи».
Казалось бы, обычный детектив. «Опер» Багатур, следователь Богдан, «силовик» Ширмамед. «Улицы разбитых фонарей» с ханьским акцентом. Но реальность меняется и, меняясь, сдвигает угол зрения читателей. А язык….
Приведем несколько фрагментов романа.
Александрия-Невская. Праздничный вечер, мирные разговоры. Все только начинается:
«…Вот тут Баг и впрямь вздрогнул. Допустить подобную бестактность – это не лезло уже ни в какие врата. Даже в необъятные Врата Небесного Спокойствия Тяньаньмэнь столичного Ханбалыка. За такое и разжаловать в младшие деятельники не грех.
- Прости, дружище, - покаянно проговорил Баг. – Такая ночь…
- О, да, ночь нежна! – сразу приходя другу на помощь, подхватил Богдан. – Недаром еще Учитель сказал: “Прелесть тихой безлунной ночи уравнивает даже кошек, делая всех их изысканно серыми”…».
Первое свидание Багатура и Стаси:
«- Есть такая профессия, Стася, - скромно проговорил Баг, - Родину защищать.
Стася широко раскрыла свои невозможные глаза.
- Но ведь последняя война была очень давно, - недоуменно сказала она. – Да и то между этими… как их…французами и этими…как их…пруссаками. Мы же не воевали. Там у них был такой бешеный цзайсян со смешной фамилией…похоже на насморк.
- Бисмарк, - уточнил Баг».
Ширмамед прилетел в Асланiв на помощь Богдану:
- Ширмамед, ну что ты, право… Я бы сам. Один….
- Я читал книгу, - твердо и очень спокойно перебил его достойный бек. – Книга умная. Великий заморский писатель Хэ Мин-гуй сказал: человек один – ни чоха не стоит! Ты читал?
Интертекст – это диалог текстов. Разговор, в котором реплики собеседников вычленяются, чередуются и сопровождают друг друга. Диалог в приведенных фрагментах безусловно присутствует в том смысле, что вот-де два человека беседуют, волне слыша и понимая друг друга. Диалог присутствует и в том смысле, что соблюдены все постулаты Питера Грайса.
Что же до языка романа… В своей работе «Полифонический роман Достоевского (постановка проблемы)» М.М.Бахтин говорил о «множественности самостоятельных и неслиянных голосов»
Но разве голоса в приведенном фрагменте возможно разъять? Можно – конечно же – «обратиться к изучению источников»; но что нам даст цитирование Китса, Хемингуэя, Фитцджеральда или Конфуция? Цитации, ведущие диалог, энциклопедия мировой культуры – слишком минимальны для выстраивания этого полотна.
М.М. Бахтин считал введенный им же термин «полифоничность» метафорой: «Образ полифонии и контрапункта указывает лишь на те новые проблемы, которые встают, когда построение романа выходит за пределы обычного монологического единства, подобно тому как в музыке новые проблемы встали при выходе за пределы одного голоса. Но материалы музыки и романа слишком различны, чтобы могла быть речь о чем-то большем, чем образная аналогия, чем простая метафора. Но эту метафору мы превращаем в термин "полифонический роман", так как не находим более подходящего обозначения. Не следует только забывать о метафорическом происхождении нашего термина» [3]
Нам представляется, что для романов «Евразийской Симфонии» термин «полифоничность» метафорой не является. Обратимся опять к словарю: «Полифо́ния - музыкальный склад, характеризуемый многоголосием, то есть одновременным звучанием, развитием и взаимодействием нескольких равноправных мелодий.
Контрапункт - искусство одновременного сочетания нескольких мелодических линий»
На наш взгляд, в этом определении присутствуют два ключевых понятия: «искусство» и «сочетание». Материалы музыки и романа не антагонистичны в том понимании, что влияние на рецептора обеспечивается не количественным, а качественным воздействием, переходом в новое качество и – опять же - «порождением новых смыслов». Переход в новое качество, на наш взгляд, возникает всегда, когда явление не поддается жесткой классификации. Речь не идет о чем-то более широком, нежели классифицирующий принцип (в противном случае любая эклектика оказывалась бы качественно новой), но – отличном, инаком.
В своей докторской диссертации Н.И. Бушманова, исследуя проблему интертекста в литературе, ссылается на Умберто Эко. Она пишет: «В своей работе “Роль читателя” он разграничил обыкновенные и интертекстуальные “рамки”. … Под “интертекстуальными рамками” Эко понимает “стереотипные ситуации из предшествующей текстовой традиции, ставшие нашей энциклопедией ”. Эко выделяет рамки, которые не только узнаются аудиторией как принадлежащие к интертекстуальному ряду, но которые способны нести очарование, “магию”, ”волшебство” для читателя или зрителя». [4]
Вернемся к «Делу незалежных дервишей»:
«Голуби встрепенулись и, вытянув шеи, уставились на Бага бусинами немигающих глаз. Баг, от всей души надеясь, что здешние птицы остались верноподданными ордусянами, вольнолетающими по форме и интернациональными по содержанию, поднес палец к губам и единочаятельски попросил их: «Тс-с-с-с…» Голуби переглянулись, пару раз моргнули, а затем, явно стараясь хлопать крыльями потише и тем самым по возможности облегчая Багу возможность проникновения во вражье логово, снялись с подоконника и перелетели на соседнюю крышу. А уже оттуда поглядели серьезно и вдумчиво. Бессмертные души, каковые они в себе ныне носили, наверняка еще хранили верность братству народов».
«Бек, щурясь, проводил взглядом проплывший мимо памятник с простертой в светлое завтра дланью и золоченой надписью о шляхах титанiв на постаменте, чуть скривил уголок рта, помолчал, о чем-то размышляя, а потом сказал, глядя вперед:
- Как я помню еллинские сказки, все пути титанов завершились в тартаре. Навсегда.
Богдан внутренне крякнул. Бек всегда мыслил своеобразно, но веско.
- Не совсем, - вечное стремление к полной справедливости в очередной раз принудило Богдана возразить. – Был еще, например, Атлант, он небо держал.
- А! – Бек презрительно шевельнул ладонью. – Атлант- матлант».
Канадская исследовательница Linda Hutcheon полагает, что чрезмерный интерес к интертекстуальности затемняет роль писателя, поскольку интертекст может существовать лишь «в глазах смотрящего», совсем не обязательно полностью соответствуя намерениям автора. [2] Рассмотрим, как соотносится с приведенной точкой зрения такие, например, фрагменты:
Багатур слышит разговор злодеев, похитивших представителя Европарламента:
«- Что у вас?
- Усё путем. Ничего, говорит, на бумажке той больше не было.
- Паяльник не пробовали?
- Не. А надо? – в голосе проснулся явный интерес.
…….
“Засов, - определил Баг, вглядываясь во мрак расселины. – Там у этих скорпионов дверь с засовом. Пещера, наверное. База. И профессор французский здесь, как пить дать, здесь…. Надо так понимать, что им от профессора узнать что-то надобно. Значит – жив пока… Паяльник?! Милостивая Гуаньинь! Это что же они собрались паять на ночь глядя?”…»
Асланiвськие новости: «Чудесное спасение старушки. Пожилая женщина, имя каковой сейчас устанавливается, решила покормить птичек хлебушком в городском саду, но слетевшиеся со всей округи голодные воробьи едва не заклевали ее насмерть. Люди вокруг были совершенно растеряны происходящим и не знали, что делать, - но совершавший в парке свой обычный дневной моцион достопочтенный начальник уезда Кур-али Бей-баба Кучум, никогда не отделявший себя от народа и всегда радевший о нем, решительно отогнал распоясавшихся птиц и спас несчастную от неминуемой гибели».
Вероятно, можно согласиться с Линдой Хатчин в том смысле, что если «смотрящим» окажется человек иного культурного и языкового дискурса, для него многое окажется утраченным. Именно поэтому так невероятно трудно перевести романы Хольма ван Зайчика на иностранные языки. Что касается российских читателей, - нам представляется, что «Евразийская Симфония» - новое и очень интересное явление российской современной словесности.
Литература:
1. Irwin, William. ''Against Intertextuality''. Philosophy and Literature, v28, Number 2, October 2004, pp. 227-242.
2. Hutcheon, Linda. A Theory of Parody: The Teachings of Twentieth-Century Art Forms. 1984; rpt with new introduction; Champaign and Urbana: U of Illinois P, 2001.
3. Бахтин М. Проблема содержания, материала и формы в словесном художественном творчестве // Бахтин М. Вопросы литературы и эстетики. М.: Художественная литература, 1975.
4. Бушманова Н.И. Проблема интертекста в литературе английского модернизма. Автореферат на соискание ученой степени доктора филологических наук. Москва. 1996
5. Кристева Ю. Избранные труды: Разрушение поэтики. М.: РОССПЭН, 2004.
6. Хольм Ван Зайчик. Дело незалежных дервишей. Санкт-Петербург. Азбука-классика. 2003
7. Игорь Шайтанов. Триада современной компаративистики: глобализация - интертекст - диалог культур. h ttp://magazines.russ.ru/authors/s/shajtanov/
Источник: http://pedsovet.su/publ/28-1-0-446 |
| Категория: Мои статьи | Добавил: @RUS@ (26.07.2009)
|
| Просмотров: 432
| Рейтинг: 5.0/1 |
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. [ Регистрация | Вход ] |